Голоса за плотно закрытой дверью невольно притягивали внимание Ильюшки и почему-то тревожили его детскую душу. Из-за малости лет он не мог понять вначале озабоченности, затем удивления и резкости в голосе мамы, которую в чем-то настойчиво пытался убедить дядя Коля. Он приходил к ним и раньше, помогал починить то сломанный утюг, то мигающий телевизор или отвалившуюся в ванне плитку. Сколько помнил Ильюша, мама прибегала к помощи чужих людей нечасто – сама умела делать многое. А потому в их небольшой квартирке не сильно ощущалось отсутствие мужских рук.
Дядю Колю привела к ним мамина подруга, когда нужно было собрать из множества дощечек и болтиков новую «стенку», о которой они давно мечтали. Потом он помогал делать ремонт в кухне и за это время стал в доме почти своим.
Ильюшка присматривался к этому высокому широкоплечему мужчине, втайне желая, чтобы он заменил ему отца, которого он совсем не помнил. Мама в ответ на вопросы, где же его папка, крепко прижимала мальчика к себе и уклончиво говорила одно и то же: «Нет его у тебя, сынок. Но нам ведь и вдвоем хорошо. Правда?» Ильюша, чтобы не огорчить ее, согласно кивал курчавой головкой, а сам мечтал когда-нибудь, крепко ухватившись за папину руку, пройтись с ним на виду у всех дворовых мальчишек.
И когда к ним зачастил дядя Коля, уже готов был назвать его папой. Правда, тот не особо много уделял пареньку внимания и, казалось, насквозь пронизывал его маленькое существо своими большими темными и почему-то холодными глазами.
Зато мамины глаза светились счастьем. И мальчику от этого было тепло. Он видел, как радовалась она каждому приходу дяди Коли, как весело смеялась, когда он хвалил ее за вкусно приготовленный обед.
И сегодня она тоже постаралась на славу, потому что их гость не уставал восхищаться ею, повто – ряя за столом раз за разом: «Ах, ты моя хозяюшка! Золотые руки у тебя, Машенька!» А потом сказал, что имеет к ней важный разговор. Явно взволнованная мама попросила Ильюшу собрать посуду в раковину, а сама пошла вслед за дядей Колей в зал. Тот, пропустив ее, плотно закрыл дверь. Вначале они говорили тихо, и мальчик, приученный к тому, что чужие разговоры подслушивать неприлично, занялся посудой. Он всегда с удовольствием помогал матери по кухне и сегодня тоже делал это в охотку.
Однако голоса мамы и дяди Коли становились резче и громче, можно было разобрать, о чем идет речь. Мальчик невольно прислушался к их диалогу, готовый в любую минуту броситься на помощь и защитить маму от обидчика.
– Ты, голубушка, наверное, плохо соображаешь, от какого счастья отказываешься.
– Отчего же отказываюсь? Но у меня сын.
– Какой сын?! Приемный, хоть и родной сестры. Вот пусть дед с бабой и воспитывают! Или мать его отца-наркомана пусть заберет своего внука к себе. А ты сама еще родишь, свое дитя будет. Чужого не хочу растить. Не лежит к чужому душа.
Ильюша в растерянности застыл с чашками в руках, не понимая, о чем это дядя Коля. Детская память вдруг ясно нарисовала добротный дом в деревне, куда они с мамой ездят в отпуск, полный чужих, молчаливо стоящих людей. И всю в черном рыдающую бабушку, а рядом с ней – плачущего деда. Они стояли у неподвижно лежащей на возвышенности в углу тети и подталкивали Ильюшу к ней, приговаривая: «Иди, попрощайся с мамкой». Он не хотел делать этого и вырывался из бабушкиных рук. Его перехватила какаято другая бабушка, стоявшая неподалеку с молодым дядей. Гладя Ильюшу по головке, она все причитала: «Отвык внучек от матери, отвык. И то – по больницам она да по больницам… Зачем позволил обручальное кольцо надеть? Все равно в землю пойдет», – шипела она, переменив тон, в ухо стоящему рядом молодому человеку. Не выдержав столько непонятного ему внимания, малыш разревелся и успокоился только на руках той, которую до сих пор зовет мамой…
Не в силах до конца понять, что же с ним случилось тогда и что происходит сейчас, Ильюша кинулся в свою комнату. Зарывшись в подушки, он зашелся от плача…
– Успокойся, милый. Я всегда буду с тобой. А дядя Коля больше не придет сюда. Ведь нам и вдвоем хорошо. Правда, сынок? Успокойся, – ласково шептала мама, нежно прижимая к себе родное, вздрагивающее от всхлипов тельце и целуя заплаканные глазенки…
– Успокойся, мамочка. Служба пройдет быстро, и мы вновь будем вместе. Нам всегда было хорошо вдвоем. Правда? Пожелай мне доброй дороги, мама, – через десяток лет на прощанье будет шептать, наклонившись к миниатюрной миловидной женщине и нежно обнимая ее, повзрослевший Илья, с удивлением замечая первое серебро в ее пышных русых волосах.
Мария ЛЯШУК.
Фото носит иллюстративный характер