Григорий Иголка: «На сложном жизненном пути мне попадались только хорошие люди!». Ветерану 85-го гвардейского Смоленско-Берлинского ордена Боевого Красного Знамени ракетного полка и 857-й ремонтно-технической базы, майору в отставке, воину-интернационалисту Григорию Сергеевичу Иголке исполнилось 90 лет.
…Порой он, сев в уютное домашнее кресло, смотрит в окно, и, кажется, что вместе с облаками плывут и прожитые годы. А вспомнить есть что…«Вот моя деревня, вот мой дом родной»
«Вот моя деревня, вот мой дом родной»
Родился он в деревне Купятичи, где проживает и сейчас. – Деревня представляла собой дома под камышовыми крышами, стоявшие вдоль проселочной дороги, по которой тянулась колея от телеги, – вспоминает герой рассказа. – На холме возвышалась церковь. По одну сторону улицы было поле, по другую – так называемый Бережок, за которым начиналось болото. Вдоль деревни размещалось четыре пристани. Всего на них стояло около 200 лодок. У каждой семьи было как минимум одно такое средство передвижения. Это было необходимо для жизни в болотистой местности. На «челнах» не только ловили рыбу, но возили сено. А его добыть было не так уж и легко. Косили плавуху – траву, которая находится в воде. Затем ее привозили домой и сушили во дворе.
Перед деревней ставили арки с портретами вождей и плакатами о прославлении новой власти. В 30-е годы паспортов не было, сельчанам без уважительной причины не разрешалось покидать пределы родного населенного пункта. Магазинов не было. Поэтому каждый производил все, что мог. Особенно тяжелым был женский труд. Все делали вручную: замешивали и выпекали хлеб, трепали лен, пряли пряжу, из которой изготавливали ткань – из нее шили одежду. Белья не было. Мать должна была еще засветло протопить печь, приготовить обед, управиться со скотиной, прибрать в доме, постирать. А ведь в каждой семье росли маленькие детишки, которых нужно было тоже досмотреть.
– Помню, мама, Любовь Кондратьевна, утречком корову подоит, два литра молока запакует, завяжет в фартук и, закинув за плечи, пешком из Купятичей идет в город, – вспоминает Григорий Сергеевич. – Там она часто продавала молоко, яйца, а покупала керосин и сахар. Все это было еще до организации колхозов. Мама и мои два брата и две сестры были безграмотные. Но дети с шести лет были научены пасти коров, садить и копать картошку, запрягать лошадь. Ведь это было жизненно необходимо.
Отец, Сергей Лукич, во время Второй мировой воевал, был фронтовиком, дошел до Берлина. А по ее окончании стал первым председателем колхоза «10 лет воссоединения Беларуси» в Купятичах. Во время военного лихолетья погибло много мужчин. К тому же Сергей Лукич имел начальное образование.
Сельский быт
Их дом с небольшими окошками казался мальчику Грише длинным. Одна четвертая была отведена под кухню. Остальное –большая комната, в которой жили все. В красном углу – икона с рушниками. В центре – деревянный стол с длинной лавкой. На нем – керосиновая лампа. Перед обедом хозяйка расстилала на стол домотканую скатерть, ставила большой чугун с вареной картошкой, две сковороды с мачанкой (поджаренным салом), миску квашеной капусты, хлеб. Из напитков – кислое и сладкое молоко. И это считался богатый, можно сказать, праздничный стол.
Полы представляли собой утрамбованную глину. Деревянное покрытие могли позволить себе не все. Как и кровати. У большинства крестьян были полати и лавки.
Не было электричества, газа. И уж, конечно, телевизора, телефона, сотовой связи и прочих благ и устройств нынешнего века. От холода спасались печкой. Зимой окна замерзали так, что не было в них просвета. Вместо холодильника – погреб. Там хранили все, кроме семенной картошки. Ее закапывали в яму под солому. В погребе стояли заготовки на зиму: деревянные бочки с квашеной капустой, солеными огурцами, свекольным квасом, а порой – и хлебной самогонкой. Ее, кстати, использовали в качестве лечения.
Велосипед был один на всю деревню. А вот корову, лошадь, поросенка, десяток кур, воз, нехитрый сельскохозяйственный инструмент стремилась иметь каждая семья.
Младенцы почивали в люльках, которые подвешивали к потолку. Кутали их в пеленки собственного производства. Вместо соски был хлеб, пережеванный родителями с сахаром и завернутый в чистую льняную тряпочку. Если малыш заболевал, то нередко и умирал. Какая в те времена в деревне медицина?! Из лечащих средств – сырое яйцо с сахаром, ингаляция над картофельным паром и стеклянные банки, которые ставили на спину от простуды.
Сельчане, у которых была земля, считались побогаче. Но детей, как правило, было много, каждому нужно было дать делянку. Старшие уходили из родного дома в самостоятельную жизнь. Родители оставались с младшим ребенком, который досматривал их в отчем доме до смерти, делился с ними всем, что было.
Пришла она, проклятая война
Когда началась Вторая мировая, Григорию Иголке было семь лет. Ему запомнилось, как группы самолетов с фашистскими крестами летели над деревней. А в 1943 году немцы появились и в Купятичах. Холеные, с губными гармошками, они приехали на машинах и телегах. И начался беспредел. Оккупанты с ухмылками, беспардонно заходили в дома, брали, что хотели, и делали, что пожелают. Как-то зашли и во двор к семье Иголка. Тут же зарезали теленка, забрали гусей, кур, яйца. Но это, как говорится, полбеды. С собой фашисты увели тетю Гриши Марию, расстреляли 12-летнюю сестру Ксению, двоюродного брата Николая. Гриша видел, как их соседей забрали и повели за деревню к оврагу. Как потом выяснилось, там расстреляли восемь семей, всего 33 человека. Сейчас на этом месте стоит памятник – Братская могила жертв войны.
– Днем разбойничали немцы, а ночью приходили партизаны и просили еды, – вспоминает Григорий Сергеевич. – Нам было так тяжело! Помню, постучали в окно мужчины. Оказалось, партизаны. У нас было всего две буханки хлеба на большую семью. Но одну отдали. Ведь они жили под пулями, у них в лесу тоже были семьи, дети голодные.
Коллективизация
Всю войну Иголки прожили в Купятичах. В 1947 году Григорий Иголка окончил начальную школу, затем – семилетку. В 1952-м поступил в Краснобережский техникум (Гомельская область) на техника-механика по обслуживанию тракторов, автомобилей и сельскохозяйственных машин. В это время в стране началась коллективизация. Отец Григория, как и многие другие главы семей, подписал документ о безвозмездной передаче своей земли, имущества, скотины в коллективное пользование. Правда, остались корова, поросенок, куры. Труд в колхозе долгое время не оплачивался. Ставили трудодни. Снова стало тяжело жить. Но затем в хозяйства пришли тракторы, начал налаживаться быт, появились небольшие зарплаты, пенсии. Григорий был тем более рад, что получил возможность стать на самостоятельный путь. Но поскольку в то время не было отсрочки от армии, то после второго курса его забрали на службу в Прикарпатский военный округ (Украинская ССР).
За мужество и воинскую доблесть
– 23 октября 1956 года объявили боевую тревогу, – вспоминает Григорий Сергеевич. – Нас срочно перебросили в Венгрию помочь погасить контрреволюционный мятеж, который продлился до 4 ноября. Помню как сейчас: мы переехали приграничные Чоп, перевал Ужок, а венгерских пограничников нет. Они тоже решили принять участие в вооруженном восстании. Вначале советским солдатам было запрещено применять боевые патроны, стреляли холостыми. Но в ноябре там объявили военное положение. Все закончилось в январе 1957-го. Запомнилось на всю жизнь, как свистели пули, а в десяти метрах от меня взорвалась граната. Я только испугался, а вот товарищ погиб! На моих глазах…
За мужество и воинскую доблесть, проявленные при выполнении интернационального долга, Григорий Сергеевич Иголка награжден Грамотой Президиума Верховного Совета СССР.
После армии Григорий Иголка не только с отличием окончил техникум, но и отучился в военном училище. Устроился работать на пинский авторемонтный завод. Женился, родились две дочери и сын.
О последнем событии Григорий Сергеевич вспоминает с улыбкой. Ведь со своей избранницей, Софьей Ивановной, он познакомился еще в четвертом классе. Будучи мальчишкой, не понимал, что влюбился. Но шли годы, и, став юношей, он понял, что это настоящее чувство. А какова же была радость молодого человека, когда это чувство оказалось взаимным!
– Мы с супругой вместе прожили 55 лет. И за это время ни разу не поссорились! Моя ныне покойная жена – это святой человек! – делится эмоциями собеседник.
В 1962 году начался Карибский кризис (или Кубинский ракетный кризис). Пинский военкомат призвал младшего лейтенанта Григория Иголку в действующие кадры. Так он оказался в ракетных войсках стратегического назначения, был начальником автомобильной службы первого ракетного дивизиона. Через некоторое время Г.С. Иголку перевели служить в Гомель. По прошествии более чем десяти лет по семейным обстоятельствам главный герой рассказа вернулся в родной Пинск.
О службе в ракетных войсках Григория Сергеевича Иголки, как, впрочем, и всех ракетчиков региона, можно узнать в сборнике очерков, рассказов и статей о стратегических ракетчиках пинского Полесья «Бомбардиры при запале водородного ядра» 2011 года выпуска (ответственный за выпуск Л.В. Злобин). Книга издана при поддержке совета ветеранов РВСН г. Пинска.
Годы бегут. Григорию Сергеевичу пошел десятый десяток. Но он полон оптимизма, сохраняет бодрость духа и тела. В чем секрет долголетия? На этот вопрос мой собеседник отвечает, что, прежде всего, у него были очень хорошие родители, которые показали добрый пример во всем. Кроме того, на протяжении всей жизни удивительным образом ему попадались только хорошие люди. А, как известно, если человек всех людей считает хорошими, то это потому, что он и сам является таковым.
У Григория Сергеевича трое детей – Любовь, Галина и Александр. По старой белорусской традиции, глава семьи живет теперь у младшего сына в Купятичах. У него семеро внуков и 14 правнуков. И все очень любят и уважают отца и дедушку. А так и должно быть: у достойного человека достойные дети и достойная старость.
Елена ЖУК.
Фото автора и из семейного архива Григория ИГОЛКИ